Пресс-портреты лекторов. «Издательское дело – постоянная зона риска». Елена Шубина о книжном рынке и коммерческой литературе Вы сказали, что принимаете решение об издании книги исходя из того, хотелось бы вам иметь эту книгу в своей библиотеке или нет

02.02.2018

Об итогах премии «Большая книга», трудностях редактуры, мечтах издателя, небольшом грядущем юбилее и о том, что до сих пор не может простить ей Дмитрий Быков.

Об актуальном. Что вы думаете об итогах «Большой книги»-2017? Редкий случай, когда среди лауреатов нет авторов «Редакции Елены Шубиной»…

Елена Шубина: Ну, на самом деле, бывало по-разному. Я искренне поздравляю победителей 2017 года, но мне обидно за прозаиков. В этом выборе проявилась даже какая-то демонстрация, алармистский взгляд на современную русскую прозу. И это в год, когда появился новый роман Андрея Рубанова «Патриот» - для меня это давно ожидаемый текст, в котором рефлексия нашего современника предъявлена с трифоновской силой, удивительный «Тайный год» Михаила Гиголашвили и «Петровы в гриппе и вокруг него» Алексея Сальникова. Ну, этот автор вышел к нам прямо как ежик из тумана! Спасибо экспертному совету «Большой книги», что они его разглядели, а мы прочитали…

«Редакция Елены Шубиной» - это издательство в издательстве. Насколько комфортно быть нацеленным не на массового потребителя, находясь в коммерческой структуре?

Елена Шубина: Большой издательский холдинг - это в любом случае коммерческая структура, если понимать его как бизнес. Я пришла в АСТ со своими проектами, своими авторами, расширяя постепенно эту «поляну». Разумеется, в отношениях с руководителями холдинга есть свои пригорки-ручейки, много споров - в основном это касается определения тиражей - тут случаются и конфликты, и даже бои местного значения, но для меня самое главное, что в выборе авторов, текстов - давления нет. Что же касается массового потребителя, то граница между беллетристикой (хотя сегодня это слово имеет негативный оттенок, на самом деле оно обозначает литературу, обращенную ко многим) и высокой прозой бывает не столь уж отчетлива. Читатель масскульта вполне может заглянуть на поляну высокой прозы и… там и остаться (особенно если есть мода). Тем более что «семейный роман», который сейчас очень востребован, как раз и балансирует на этой грани.

Говоря о «высокой прозе», нельзя не вспомнить, что в 2008 году вы ушли из легендарного теперь уже «ВАГРИУСа» в «АСТ». Тяжело было уходить?

Елена Шубина: Д-а-а-а. Теперь уже могу сказать - это был стресс. Меня руководство АСТ уговаривало долго, им хотелось свой круг авторов «высокой литературы» - для этого меня и звали. Я долго держалась, но когда на фоне очень тяжелой экономической ситуации в «Вагриусе» ушли в ЭКСМО мои авторы Виктор Пелевин и Людмила Улицкая, я поняла, что могу потерять оставшуюся (пока!) со мной команду. 28 декабря 2007 года я позвонила Юрию Дейкало, тогдашнему директору АСТ, и сказала - я решилась, выхожу в марте. Со мной пришли Захар Прилепин, Александр Кабаков, Михаил Шишкин, Владимир Шаров, Ольга Славникова, Павел Басинский, Игорь Сахновский, Александр Генис, Леонид Юзефович, начинающий тогда Сергей Шаргунов…

…и вот в 2018 году вы в «АСТ» уже 10 лет. По сути - это юбилей «Редакции Елены Шубиной», несмотря на то что название появилось позже. О чем вы, как издатель и редактор, мечтаете? Какого-то потенциального нового автора хотели бы найти?

Елена Шубина: Тут я бы сделала акцент вообще на слове «новый».

Кстати, это хорошая примета - послать издателю новый роман именно 31 декабря. «Лавр» Евгения Водолазкина и «Тайный год» Михаила Гиголашвили я получила именно 31 декабря.

Редактор для многих - это человек, который сидит и в буковках чужих ковыряется. Зачастую его имя мало кто знае -, разве что автор. Вы же стали не просто редактором, издателем, а публичным человеком. Комфортно ли вам в этой роли?

Елена Шубина: На самом деле я не чувствую себя публичным человеком и очень удивляюсь, когда меня вдруг узнают. Приятно, когда читатели подходят и говорят: «Это вы? Мы так любим ваши книги…». Другое дело, профессия издателя и редактора сейчас - это не просто «буковки» - мы должны неустанно привлекать внимание к вышедшим книгам, общаться с директорами книжных магазинов, библиотекарями, СМИ. Тут довольно трудно держаться совсем уж в тени. Тем более что Татьяна Стоянова, бренд-менеджер РЕШ, мне этого просто не позволит - я стараюсь не пропускать все, затеянные ею мероприятия, - «17-я страница», «Рассказы про меня», «Книжный talk», «Роман поколения» и всякое другое. Вы обратили внимание, что вообще на «литературные встречи» ходит сейчас очень много народу… Цикл лекций «Прямая речь» собирает залы на разных площадках, и это не единственный популярный проект.

Когда-то профессия редактора была почитаема и уважаема. А как сейчас? Сегодня благодаря специальным сервисам каждый желающий может издать свою книгу.

Елена Шубина: Сейчас действительно существует много возможностей предъявить людям свой текст. Но, честно говоря, пока не знаю случаев, чтобы «человек из «Фейсбука» или с любого сервиса не мечтал издать печатную книгу. Как правило, писательские амбиции все-таки связаны с этим.

Литературный редактор - это читатель и советчик. Это - профессия со своими секретами. Книгу без хорошего редактора видно сразу. Даже если это какой-нибудь роскошный фолиант, в который вбухано много денег.

В вашей команде - сплошь молодежь и все ваши ученики. Как из молодого птенца вырастить маститого редактора?

Елена Шубина: У меня действительно сложилась замечательная команда молодых редакторов. Это уже не ученики даже, а мои коллеги. Хотя профессия редактора тем и хороша - и я не раз им об этом говорила - что в ней содержится огромный потенциал к саморазвитию, к интеллектуальной работе, к постоянной учебе - да. Все мои сотрудники уже известны среди писателей, у них сложились свои отношения с ними. Попробуйте, например, отнять у редактора Алексея Портнова новый роман Алексея Иванова - меня не поймет ни тот, ни другой. Для меня очень важно, что все они любят профессию, что они в ней неслучайно. А ведь это работа не из легких - издатели меня поймут…

Елена Шубина - редактор - какая она: строгая? жесткая? настойчивая? бескомпромиссная?

Елена Шубина: Коль скоро редактор-издатель принял рукопись и готов дать ей жизнь, он должен быть в одной команде с автором, быть ему помощником. Да, я могу быть очень настойчивой в своих предложениях, на разговор с автором нужно приходить в полной уверенности в своей правоте. Ты должен быть на стороне текста и обладать даром убеждения. Если нет доверия, если ты не сможешь мотивировать (порой и достаточно жестко) свои соображения - понимания не будет. Работу над рукописью я бы сравнила с репетициями перед премьерой. Сцена готова, роли распределены, но в зале пока никого нет.

Елена Шубина: Бывает по-всякому. По складу характера я не люблю немотивированные длинноты, я - за динамичный текст. В театре могу запросто уйти во время антракта просто потому, что уже поняла, «как это сделано», и теряю интерес. Так и в редактуре - споры чаще всего возникают вокруг сокращений. Александр Терехов, автор очень большого романа «Каменный мост», как-то сказал, что борьбы с редактором (со мной то есть) не было: бросок, удар, и автор повержен, то есть на все согласен. На самом деле, конечно, это было не так… Дмитрий Быков до сих пор не может простить, что «Орфографию» мы не издали (в «Вагриусе») в двух томах…

А смешные истории с редактором случаются?

Елена Шубина: Самая смешная история «из жизни редактора» и одновременно страх божий - это когда ты редактируешь рукопись и на полях пишешь ремарки по поводу прочитанного для себя, а потом, забыв стереть, посылаешь автору. Дальше можно рассчитывать только на чувство юмора получателя.

В этом году вы выпустили сборник победителей премии «Лицей». С кем-то из этих ребят вы продолжите сотрудничать?

Елена Шубина: Я их всех держу в поле зрения. Договор заключен, и новая книга будет весной, у Жени Некрасовой. Кристина Гептинг, я уверена, останется не только на страницах «Лицея».

Понимаю, что вам миллион раз задавали этот вопрос: как попасть к Елене Шубиной? Но все же что для этого нужно? Быть пробивным? Незаурядным? Настойчивым?

Елена Шубина: Присылайте рукопись - а мы будем читать и обсуждать.

Елена Шубина - об итогах литературного года, востребованных романах и мечтах издателя

Текст: Анастасия Скорондаева/РГ
Фото: Владимир Борзилов/РГ

Редактора и издателя Елену Шубину знают не только авторы, с которыми она работает, и критики, но и читатели. Ее имя — это бренд для тех, кто понимает в литературе. Мало писателей, не мечтающих оказаться среди ее подопечных. Но везет далеко не всем. Она открывала новые имена в знаменитом издательстве «Вагриус», а теперь продолжает это делать в АСТ. Об итогах премии «Большая книга», трудностях редактуры, мечтах издателя, небольшом грядущем юбилее и о том, что до сих пор не может простить ей , мы поговорили с Еленой Шубиной.

Елена Шубина: Ну, на самом деле бывало по-разному. Я искренне поздравляю победителей 2017 года, но мне обидно за прозаиков. В этом выборе проявилась даже какая-то демонстрация, алармистский взгляд на современную русскую прозу. И это в год, когда появился новый роман — для меня это давно ожидаемый текст, в котором рефлексия нашего современника предъявлена с трифоновской силой, удивительный « и . Ну, этот автор вышел к нам прямо как ежик из тумана! Спасибо экспертному совету «Большой книги», что они его разглядели, а мы прочитали…

«Редакция Елены Шубиной» — это издательство в издательстве. Насколько комфортно быть нацеленным не на массового потребителя, находясь в коммерческой структуре?

Елена Шубина: Большой издательский холдинг — это в любом случае коммерческая структура, если понимать его как бизнес. Я пришла в АСТ со своими проектами, своими авторами, расширяя постепенно эту «поляну». Разумеется, в отношениях с руководителями холдинга есть свои пригорки-ручейки, много споров — в основном это касается определения тиражей — тут случаются и конфликты, и даже бои местного значения, но для меня самое главное, что в выборе авторов, текстов — давления нет. Что же касается массового потребителя, то граница между беллетристикой (хотя сегодня это слово имеет негативный оттенок, на самом деле оно обозначает литературу, обращенную ко многим) и высокой прозой бывает не столь уж отчетлива. Читатель масскульта вполне может заглянуть на поляну высокой прозы и… там и остаться (особенно если есть мода). Тем более что «семейный роман», который сейчас очень востребован, как раз и балансирует на этой грани.

Говоря о «высокой прозе», нельзя не вспомнить, что в 2008 году вы ушли из легендарного теперь уже «ВАГРИУСа» в АСТ. Тяжело было уходить?

Елена Шубина: Д-а-а-а. Теперь уже могу сказать — это был стресс. Меня руководство АСТ уговаривало долго, им хотелось свой круг авторов «высокой литературы» — для этого меня и звали. Я долго держалась, но когда на фоне очень тяжелой экономической ситуации в «Вагриусе» ушли в ЭКСМО мои авторы и Людмила Улицкая, я поняла, что могу потерять оставшуюся (пока!) со мной команду. 28 декабря 2007 года я позвонила Юрию Дейкало, тогдашнему директору АСТ, и сказала — я решилась, выхожу в марте. Со мной пришли Захар Прилепин, Александр Кабаков, Михаил Шишкин, Владимир Шаров, Ольга Славникова, Павел Басинский, Игорь Сахновский, Александр Генис, Леонид Юзефович, начинающий тогда Сергей Шаргунов …

…и вот в 2018 году вы в АСТ уже 10 лет. По сути — это юбилей «Редакции Елены Шубиной», несмотря на то, что название появилось позже. О чем вы, как издатель и редактор, мечтаете? Какого-то потенциального нового автора хотели бы найти?

Елена Шубина: Тут я бы сделала акцент вообще на слове «новый».

Кстати, это хорошая примета — послать издателю новый роман именно 31 декабря. «Лавр» Евгения Водолазкина и «Тайный год» Михаила Гиголашвили я получила именно 31 декабря.

Редактор для многих — это человек, который сидит и в буковках чужих ковыряется. Зачастую его имя мало кто знает, - разве что автор. Вы же стали не просто редактором, издателем, а публичным человеком. Комфортно ли вам в этой роли?

Елена Шубина: На самом деле я не чувствую себя публичным человеком и очень удивляюсь, когда меня вдруг узнают. Приятно, когда читатели подходят и говорят: «Это вы? Мы так любим ваши книги…» Другое дело, профессия издателя и редактора сейчас — это не просто «буковки» — мы должны неустанно привлекать внимание к вышедшим книгам, общаться с директорами книжных магазинов, библиотекарями, СМИ. Тут довольно трудно держаться совсем уж в тени. Тем более что Татьяна Стоянова , бренд-менеджер РЕШ, мне этого просто не позволит — я стараюсь не пропускать все, затеянные ею мероприятия, — «17-я страница», «Рассказы про меня», «Книжный talk», «Роман поколения» и всякое другое. Вы обратили внимание, что вообще на «литературные встречи» ходит сейчас очень много народу… Цикл лекций «Прямая речь» собирает залы на разных площадках, и это не единственный популярный проект.

Елена Шубина: Сейчас действительно существует много возможностей предъявить людям свой текст. Но, честно говоря, пока не знаю случаев, чтобы «человек из фейсбука» или с любого сервиса не мечтал издать печатную книгу. Как правило, писательские амбиции все-таки связаны с этим.

К слову о юбилее «Редакции Елены Шубиной». 18 февраля 2018 года редакция планирует устроить большой литературный праздник для своих авторов, читателей и друзей в честь этого события в Электротеатре «Станиславский». Там будет и распродажа книг с подарками, и марафон встреч с авторами в необычных форматах, и неформальное общение.

А вместе с ней еще 11 человек, без которых мы не могли представить себе «Год Литературы» и весь литературный год-2017:

Просмотры: 0

Чуть ли не все главные литературные события года выходят в одном издательстве – «Редакции Елены Шубиной» или просто «РЕШ». Человек и бренд Елена Шубина рассказала нам, как работать с авторами и какие книги никогда не будут опубликованы в ее импринте.

В какой-то момент книги, которые выходят в редакции, которой я руковожу, стали ассоциироваться с моим именем. Теперь это официальное название издательства - импринта в рамках холдинга «АСТ». В «Редакции Елены Шубиной» печатается современная русская проза, серия переизданий классики «Предметы культа», мемуары, биографии и эссеистика. Это все, что нравится лично мне и моим молодым сотрудникам: четырем ведущим редакторам и бренд-менеджеру.

Для меня идеальная книга - это хорошо рассказанная история, в которой читатель узнает себя. В ней важны, конечно, язык как главный инструмент литературы и этическая составляющая. Критерий стоящего произведения - если его герои или романная интрига так или иначе комментируют библейские сюжеты, даже если автор об этом не задумывается. У литературы, как у всякого вида искусства, конечно, есть свои задачи, но все-таки разница между античной трагедией и современной повестью - это только вопрос формы. Она должна быть разноцветной, в чем-то похожей на калейдоскоп - чтобы узор менялся, нужны все составляющие.

Быть хорошим редактором - если не талант, то, безусловно, дар. Это свои правила и техника. Можно, изучив тридцать-сорок страниц текста, решить, будешь ли его издавать, но важнее последующая работа с рукописью. Нужно войти в новый мир, полюбить, понять его законы, почувствовать себя в одной команде с автором, но вместе с тем быть от него на нужном расстоянии. Вообще, это волевая профессия. Если отношения с автором сложились доверительные, то и мотивировать его что-то поменять легче.

Никогда не буду издавать трэш, пошлость и скучные псевдофилософские сочинения (которых сейчас море). Иногда я иду на компромисс со своим вкусом, но обычно это вызвано желанием дать автору высказаться, даже если вижу несовершенство вещи (особенно если речь идет о молодых). Также я учитываю другого читателя и его ожидания и вполне могу сказать себе: да, это не мое, но напечатать рукопись.

Наиболее сильное впечатление в последнее время на меня произвели романы «Тайный год» Михаила Гиголашвили, «Тобол» Алексея Иванова, рассказ Фридриха Горенштейна «Улица Красных зорь» и сборник эссе Дмитрия Быкова «Один. Сто ночей с читателем».

Новые писатели в «Редакции Елены Шубиной» возникают и сами по себе, как автор пронзительной «Зулейха открывает глаза» Гузель Яхина, и благодаря долгим поискам, собиранию информации и дружбе с литературными агентами. Например, на Евгения Водолазкина я обратила внимание, когда его книга «Соловьев и Ларионов» вышла небольшим тиражом в «Новом литературном обозрении». Дальше уже я стала его единственным издателем. Михаил Шишкин опубликовал свой первый роман в журнале «Знамя», а я его охотно подхватила и очень скучаю, когда он долго не пишет. Иногда «новые» авторы вырастают из «старых». Способностью к трансформации и постоянной ломке жанра обладают великолепный Алексей Иванов и Сергей Кузнецов.

Думаю, в будущем электронные и бумажные носители будут сосуществовать. Как издатель, я не могу не принять факт, что цифровой книжный бизнес - серьезный игрок на рынке. Как читатель, считаю, что бумажный вариант содержит больше интриги: отношения с автором и текстом паритетны. Вы вступаете в диалог, что-то помечаете на полях, вдыхаете запах - особенно старых изданий. Вот Быков, например, считает, что электронные книги уязвимее бумажных, поскольку зависят от электричества «Когда мир кончится и мы уйдем в пещеры, то и там при свете свечи будем читать», а Милан Кундера, говорят, вычеркивает из авторского договора права на цифровую версию.

Книги АСТ, выходящие в редакции русской современной прозы, в интернет-пространстве и в читательской среде давно называют «книгами редакции Елены Шубиной». В 2012 году редакцию русской современной прозы выделили в отдельный бренд. Руководитель редакции, Елена Данииловна Шубина, - один из ведущих специалистов в области русской современной прозы, чье мнение признано авторитетным как на российском издательском рынке, так и за границей. Это тот случай, когда имя является гарантией качества. Так же, как имена Захара Прилепина, Евгения Водолазкина, Алексея Варламова, Татьяны Толстой, Людмилы Улицкой, Михаила Шишкина - тех, кто формирует нашу новую литературу. «Редакция Елены Шубиной» стала влиятельнейшим законодателем литературных тенденций. «Премии вручаются исключительно авторам издательства АСТ и конкретно авторам «Редакции Елены Шубиной», - отмечает Константин Мильчин в статье «Десятка теории заговоров в литературных премиях». И он, несомненно, прав - ежегодно книги издательства оказываются в шорт-листах премий и собирают все высокие литературные награды. Но за тем, в чем некоторые видят заговор, кроется кропотливая работа редакторов, которая обеспечивает качественный отбор рукописей и высококлассный стандарт редакционной подготовки текстов. Каждая новая книга - точный удар прямо в цель, а не шквальный огонь. «Лавр» Евгения Водолазкина - литературный феномен, «неисторический роман», заслуживший бессчетное количество премий, титулов и характеристик. Ценители современной прозы называют его мощнейшим романом десятилетия. Главный герой, средневековый врач, во имя наичистейшего намерения совершает путешествие не только сквозь время и пространство, но и пересекает собственные духовные рубиконы. «Обитель» Захара Прилепина В «Обители» - история всей страны с ее болью, кровью, ненавистью, отраженная в Соловецком острове, как в зеркале. Первое место среди лауреатов премии «Большая книга», шорт-лист премии «Русский букер». «1993» Сергея Шаргунова - семейная история, разворачивающаяся в эпоху перемен, в один из самых сложных для России периодов. Он и она - по разные стороны баррикад, в пекле гражданской войны, которая вспыхнула на руинах великой страны. Роман стал лауреатом премий «Национальный бестселлер» и «Ясная поляна». Мы объединили в одну подборку все книги «Редакции Елены Шубиной», и каждая из них достойна прочтения. Так решили не мы и не критики - эти книги выбирает читатель. Об этих романах спорят, ими восхищаются, о них говорят - в том числе и благодаря редакции Елены Шубиной. Далеко не каждую книгу можно назвать произведением, но любая книга из подборки ниже заслуживает такой титул.

Имя издателя Елены Шубиной , ведущего специалиста в области современной русской прозы, хорошо известно в России и за рубежом. В 2012 году ее редакция была выделена в отдельный бренд внутри крупнейшего в России издательского холдинга АСТ - «Редакция Елены Шубиной». Логотип «ЕШ» на обложке книги стал знаком качества для всех интересующихся интеллектуальной литературой и «высокой прозой». Среди авторов «РЕШ» - Людмила Улицкая, Татьяна Толстая, Алексей Иванов, Леонид Юзефович, Андрей Рубанов, Дмитрий Быков, Александр Иличевский, Захар Прилепин и многие другие.

Как вы решили стать издателем, что привело вас в профессию?

Я окончила филологический факультет МГУ им. Ломоносова. Выпускники филфаков – это люди с хорошим образованием, но по сути без профессии: все зависит от того, кто станет твоими учителями дальше. Мне повезло - я почти сразу оказалась в «Редакции критики и литературоведения» издательства «Советский писатель», а там работали асы издательского дела и крутые филологи. Потом была «Энциклопедия», журналы «Литературное обозрение» и «Дружба народов», отдел прозы. А уж оттуда я пришла в «ВАГРИУС», издательство очень необычное для середины девяностых. Оно не было ориентировано на быстрые коммерческие проекты, как многие новички на российском книжном рынке. «ВАГРИУС» буквально сохранил возможности для изданий современной русской прозы и мемуаристики. Я вижу, как «вагриусовские» книги до сих пор питают многие издательские направления – например, серия биографий «Мой ХХ век», можно сказать, разнесена по разным проектам разных издательств практически буквально, вплоть до простого воспроизведения наших книг.

Но ведь и вы, когда стали работать в АСТ, могли взять с собой все наработанное и просто воспроизводить это на новой площадке.

Вы пришли в издательский холдинг АСТ в 2008 году, и вскоре появился новый бренд – «Редакция Елены Шубиной». Чем-то пришлось пожертвовать при переходе из одного издательства в другое? И существует ли для авторов разница между издательствами как брендами или фигура издателя сама по себе является брендом?

На тот момент в «Вагриусе» сложилась непростая экономическая ситуация. Мне нелегко далось решение уйти с «намоленного места». Но вопрос встал просто о том, сохраню ли я своих авторов или отдам в чужие руки, тем более что потери уже начались: ушли Улицкая и Пелевин. Я очень благодарна Михаилу Шишкину, Александру Кабакову, Захару Прилепину, Ольге Славниковой, Павлу Басинскому и другим авторам, что они пошли со мной. Риск был. На тот момент АСТ имел минимальный опыт издания «высокой литературы», но авторы и мои молодые сотрудники разделили со мной этот риск. Мне кажется, это и есть ответ на ваш вопрос.

Конкурентна ли профессия издателя?

Издательский бизнес – один из самых конкурентных. Чуть зазеваешься – и могут увидеть автора раньше тебя. В жизни каждого издателя есть момент, когда он, как герой «Мастера и Маргариты», скажет: «О, как я угадал!» Или наоборот: «Как же это я упустил…». Любая профессия начинает работать на тебя, когда ты уже как следует поработал на нее. Логотип «ЕШ» появился позднее, чем в книжных магазинах стали обращать внимание на наши книги. Но издательское дело – это еще и постоянная зона риска. Принимая решение об издании книги, нужно просчитать очень многое - аудиторию прежде всего. Но сначала полюбить – или представить, что эту книгу полюбит другой человек.

А сами вы пишете? Могут ли редакторы реализовывать свои писательские амбиции или произойдет столкновение интересов?

Редакторы могут реализовывать свои писательские амбиции, если ты Николай Алексеевич Некрасов, к примеру. Талант писателя – то же, что и талант композитора или художника. Профессия тут ни при чем. Я пишу достаточно много дежурных текстов, сопровождающих издание книг, я комментировала произведения Андрея Платонова, писала рецензии, но к литературному дару, если иметь в виду написание романа, это не имеет никакого отношения - это просто часть гуманитарного образования.

Вы издавали Платонова…

Да. Я издала пять книг о творчестве Андрея Платонова. Двухтомник «Материалы к биографии Андрея Платонова», сборник пьес «Ноев Ковчег», книгу Льва Шубина «Поиски смысла отдельного существования», первое издание писем Платонова. Большую часть из них – вместе с Платоновской группой ИМЛИ АН СССР, которой руководит Наталья Корниенко.

Могут ли в России небольшие издательства (small press) конкурировать с крупными, как это происходит на Западе? Есть ли у них какие-то преимущества перед крупными холдингами?

Мы, «Редакция Елены Шубиной», – часть большого издательского холдинга, и преимущество такого положения, безусловно, есть: проще решаются вопросы дистрибуции, реализации, продвижения книг на рынке. Так сложилось. На Западе, где «поглощение и слияние» маленьких издательств в большие конгломераты – тоже некая реальность, small press тем не менее сохраняют свою самостоятельность и идентичность, и с вопросом дистрибуции у них все в порядке. У нас достаточно отъехать условно «за пределы большого кольца» – и книг нет. Точнее, для начала нет книжных магазинов, они закрываются практически каждый день. Я очень много езжу в провинцию вместе с авторами на встречи с читателями, в библиотеки. Книги приходится зачастую «возить на себе», потому что не можем же мы представлять автора «нагишом», без книг. Зачем он тогда приехал? Просто поговорить? А ведь когда-то в обязательном порядке в каждом магазине, каждой библиотеке должны были быть книжные новинки.

Вы маленькое издательство в большом холдинге. Какое-то давление руководства в части выбора книг или тиражной политики чувствуете?

Это вопрос не давления, а стратегии, которую я выстраиваю сама - и должна ее отстоять. Как правило, мне доверяют.

Книги «Редакции Елены Шубиной» всегда находятся под пристальным вниманием жюри всевозможных литературных премий, можно сказать, то, что вы издаете, – литература «премиального» сегмента. Как по-вашему, насколько литературные премии отражают тенденции рынка?

Я с вами сразу буду спорить. У некоторых такое впечатление, что книга получила премию - и мы ее издали. Все ровно наоборот. Сначала мы издаем книгу, а потом ее номинируют или не номинируют на премии. Я никогда не задумываюсь, оценивая ее, будет ли она премиальной, хотя, конечно, это большое подспорье в ее дальнейшем продвижении. Конечно, мы номинируем наши книги на различные премии: иногда выигрываем, иногда проигрываем.

Где пролегают границы между рыночной перспективой и художественной ценностью текста?

Существует достаточно плоское представление о коммерческой (рыночной) и некоммерческой литературе. Что считать коммерческим? «Лавр» Водолазкина – коммерческий? Гузель Яхина с ее романом «Зулейха открывает глаза»? Алексей Иванов – чудо нашей прозы? Роман «Женщины Лазаря» Марины Степновой? «Каменный мост» Александра Терехова? «Обитель» Захара Прилепина? Я назвала книги с высокими тиражами, то есть те, за которые проголосовал читатель. Ну, с Гузель Яхиной немного проще. Если верить социологам, то большинство читателей – женщины, а тут все-таки женская судьба плюс экзотический материал - равно героиня с языческим сознанием ломает (вернее, ей ломают) свою судьбу, плюс интерес к истории 30-х годов – все это работает. Ну а «Лавр» с его средневековым героем и странным языком? Я не раз уже говорила, что мы недооцениваем нашего читателя. А он явно ждет, чтобы его удивили – интересной личной историей, интригой, в том числе и интригой языка. И вот тогда «художественная ценность» подчинит себе «рынок».

А формат и объем книги влияют на ее издательскую историю? Существует мнение, что начинающему автору намного сложнее пробиться на книжный рынок с рассказами, нежели с романом. Вообще есть предубеждение против сборников рассказов?

Если писатель неизвестен или недостаточно популярен, увы, отчасти это так. Но только отчасти. Согласитесь, логично, если издательская история молодого автора начинается с короткой прозы. Правда, мы знаем случаи, когда в 27 лет были написаны «Герой нашего времени» и «Будденброки». А Татьяна Толстая выпустила первым сборник рассказов и сразу стала безумно популярна.

Издатель должен жить с широко открытыми глазами – следить за всем: и толстые литературные журналы, и Интернет, и постоянный контакт с литературными агентами, и самотек, который мы читаем, и из этого тоже что-то получается. Что касается толстых журналов, это действительно прекрасная площадка для публикаций именно короткой прозы. Редакторы толстых литературных журналов – мои коллеги. У нас постоянно идет обмен мнениями. Другое дело, что современные издательства бывают мобильнее, чем «толстяки». Мы можем издать быстрее, и это не значит, что текст подготовлен хуже.

А как вы относитесь к print- on- demand (печать книги по запросу от читателя. – Forbes Woman ) и возникновению виртуальных издательств наподобие Bookscriptor, Ridero, SelfPub? Повлияли ли они на издательский рынок?

Прекрасно отношусь. Книжный рынок (кстати, и само понятие теперь претерпело изменения) должен быть разнообразным. Ridero к моменту объявления премии «Лицей» выпустили небольшим тиражом те рассказы, которые были в шорт-листе, но нам это никак не помешало выпустить книжку тиражом в 2000 экземпляров. Я за Ridero, за «Книги по требованию», за виртуальные издательства, за самопубликацию. Пусть все будет.

Влияют ли СМИ на распространение книг? Насколько помогают в продажах книжные рецензии и обзоры?

Книга не должна быть невидимкой, к ней нужно привлекать внимание. Обзоры литературы Галины Юзефович в «Медузе», портал «Горький», «Colta.ru», нечастые отклики в «Новой газете», НГ-Exlibris, профессиональные журналы типа «Читаем вместе»… Я это называю «легкой кавалерией» – и для нас они важны. Ведь книга как новинка живет не более месяца-двух, и нам важен быстрый отклик. В толстых журналах могут быть прекрасные аналитические статьи, большие обзоры, но это уже потом.

Сейчас все чаще в искусстве «эстетическое» приравнивается к «политическому» . Можно ли сказать, что публикация (издание текста) - акт солидаризации, в том числе по политическим взглядам? Или литература может существовать в отрыве от политики?

Издание романа Захара Прилепина «Обитель» и рядом прозы Людмилы Улицкой или, скажем, Дмитрия Быкова для меня не составляет никакой проблемы. Это не значит, что мне все равно: у меня есть свои взгляды - но я верю абсолютно, что если талантливый человек написал талантливый роман, то он не пойдет в нем на какую-то грубую прокламацию своих взглядов. Кнут Гамсун в какой-то момент стал нерукоподаваемым, когда он поддержал фашистскую идеологию, и что же – от этого его романы стали хуже? Я думаю, что серьезный момент был в литературе, когда вышел роман Джонатана Литтелла «Благоволительницы». Он показал, что возможно произведение о Второй мировой войне, написанное с точки зрения зла, то есть совершенно другого взгляда на войну, на события и психологию ее участников, и этот роман вызвал большой интерес у русских читателей. Я мало слежу за сегодняшними СМИ, но совсем недавно была какая-то скандальная история с нашим старшеклассником в Германии: он в своем выступлении якобы пожалел немецких военнопленных. И какие же посыпались упреки… Бог с вами, откройте книгу, которую собрали мы с Людмилой Улицкой «Детство 45 – 53: а завтра будет счастье» – воспоминания детей первых послевоенных лет. Там очень много текстов о том, как наши русские люди (и дети!) жалели пленных «фрицев», делились едой и пр.

Как вы считаете, наших русских писателей испортил крымский вопрос?

Мне кажется, «крымнаш» и «крымненаш» стало уже почти анекдотом. Даже по отношению к каким-то острым вопросам надо уметь проявлять широту в повседневном общении. Недавно прочитала книгу Карла Проффера «Без купюр». Он пишет, что в американском обществе люди с разными взглядами в области политики, встречаясь на party, не устраивают дискуссий – в смысле не поливают друг друга. Мне это нравится. Все уже подустали от этого разделения, разве нет?